Ничто на Земле не проходит бесследно…

Сегодня, 20 августа 2024 года, исполнилось бы 100 лет моему отцу Лежоеву Александру Николаевичу. Родился он в старинной деревне Кивиярви, которая располагалась у самой границы с Финляндией.   Отец - Николай Алексеевич, работал в колхозе «Красный Труд», мама Мария Федоровна была домохозяйкой. Детей было шестеро - пять сыновей и дочка. Мой отец был старший. В 1938г. в ходе репрессий арестовали Николая Алексеевича (как многих в деревне) и больше родные его не видели. Семья была вынуждена переехать в Ухту.

В 1940 г. по окончанию 7-летней школы, отец в возрасте 16 лет трудоустроился учеником метеоролога в Ухтинскую метеостанцию, и этой работе он посвятил всю свою жизнь. В 1942 г. был призван на фронт, прошел курсы радистов и обеспечивал связь во время рейдов в тыл врага, освобождая Заполярье. За отличное выполнение боевых заданий был награжден орденами и медалями. По завершении службы, в 1947г. вернулся на родину и вновь приступил к любимой работе на метеостанции.

Закончил Московский гидрометтехникум и в 1960г. был назначен начальником Калевальской метеостанции. Был очень пунктуален в работе, и именно благодаря его точным агрометеорологическим наблюдениям, возглавляемая им станция трижды награждалась медалями ВСХВ, а сам Александр Николаевич был командирован в Москву на Всесоюзную Сельскохозяйственную Выставку, где представлял метеорологов нашей Республики. В 1977г ему предложили возглавить аэропорт «Калевала». Эти годы были самыми благоприятными для авиаперевозок на севере Карелии - рейсы совершались по несколько раз в день и с полной загрузкой (12 чел.). Калевальцы помнят, как это было удобно: 3 час полета - и ты в Петрозаводске. Свой жизненный путь Александр Николаевич закончил в 2010г в возрасте 86 лет.

Пишу эти строки и испытываю какую-то неловкость – как сухими фразами «родился, учился, служил, работал» описать сущность любимого человека. В первую очередь – отец был авторитет среди коллег, друзей и близких. По складу характера был добр и честен. Горести, выпавшие на него в юности, такие как расстрел отца, гибель мамы, брата Вилхо и сестры Еуки от голода в эвакуации в Архангельской области, не озлобили его. Никогда от него не слышали матерщины, только от досады на какую-либо неудачу бросит - «perrkele». Самые яркие воспоминания об отце, конечно же из детства, когда восхищенно смотришь на папу широко открытыми глазами и впитываешь то, что он говорит и что делает. Об этом я и поведаю.

Вернувшись с войны, отец построил свой дом (1949г) на берегу речки Ухтинки, и (как абсолютную необходимость) моторную лодку, которую называл «Чайкой». В середине лодки установил стационарный мотор в 5 л.с от немецкой сенокосилки, кокпит был прикрыт ветровым стеклом. Лодкой можно было управлять штурвалом, сидя за стеклом. Она была гордостью отца, я это чувствовал. На этой лодке отец с друзьями выезжал на рыбалку на озеро Kuittijarvi, но меня, 5-летнего, не брали и это меня возмущало. Почему??? Ведь я умею насаживать червя на крючок!!! Я по-детски ревновал, когда чужие мужики, весело гогоча, садились в нашу лодку и уезжали на рыбалку. Я бежал по берегу, размазывая слезы по щекам, и орал – «Pappa, ota miuta kalalla», но мой писк услышан не был. Мама ловила меня за руку, тащила домой, стыдя и успокаивая. Я вырывался, убегал в кладовку, где крутая лестница вела на чердак, пулей взлетал по ней, захлопнув за собой люк и, задыхаясь от обиды, падал на груды старых журналов. Воробьи, прятавшиеся под кровлей от жары, замолкали, участливо поглядывая на меня. Увы, только они понимали мальчишку. Но душевная боль потихоньку таяла, я принимался лежа читать старые журналы и благополучно засыпал, пока мама не стаскивала меня за ноги в этот суровый мир.

Так прошел год, а скорее два, как однажды в обед, когда я, насупившись, сидел перед тарелкой ненавистной мне гречневой каши, отец сказал: «Ешь быстрей, будем собираться на рыбалку». На Рыбалку?! На Озеро?! С Ночевкой?! При всем богатстве «великого и могучего» не описать мой восторг. Каша мигом исчезла, я запрыгнул в сапоги и побежал на задворки копать червей. И вот вещи, снасти собраны, мы уселись в лодке, отец шутя скомандовал: «Отдать концы, с якоря сниматься!» и пнул кикстартер. Бодренько застучал движок, и мы пошли по реке вниз по течению. Мама провожала нас, стоя на берегу. Фигурка мамы становилась все меньше и меньше, вскоре совсем исчезла, и только пирамида высоких старых осин указывала место нашего старта. Через пару минут мы подошли к мосту, возле магазина «Книги». Отец заглушил мотор, и мы стали пропихивать лодку под мостом. В те годы началось строительство каскада Кемских ГЭС, уровень воды в озере и в реке значительно вырос, а потому проход под мостом был затруднен. Но вот препятствия позади, и мы продолжили путь. Слева проплыли вековые ели старого кладбища, затем показался пирс с катерами сплавщиков. Окрашенные в строгий «шаровый» цвет, а некоторые в черный, с яркими белыми названиями на борту, они казались мне большими кораблями. Еще мгновение, и вот оно – ОЗЕРО! Сразу посвежело, отец велел одеть куртку. Я, конечно, сидел за штурвалом, отец страховал, сидя на корме за румпелем. «Куда мы идем?» - крикнул я. «В Kyläniemi»- отвечал отец. Я важно кивал головой, хотя не имел представления – что это и где это. Волны были пологие и длинные. Лодка зарывалась форштевнем в волну, брызги залетали в лодку, мне было весело и нисколько не страшно – ведь рядом был ОТЕЦ! Впереди были острова, а слева горизонт был чист, и берегов не было видно. Справа медленно проплывала южная оконечность Ухты - Likopää. Отец показал, как пройти валун, известный всем калевальским рыбакам и вскоре мы подошли к мысу Kormusniemi. Обойдя мыс, повернули вправо, на норд-норд-вест (ах, как слово звучит). Мы шли, любуясь прекрасными видами; на известных отцу местах ловили на донку окуней, а ближе к вечеру ставили сети. Я был на веслах, отец с кормы опускал сети и изредка подсказывал: «Souta», «Myössytä», «Älä kiirehä». На ночевку нас приняла маленькая рыбацкая избушка, стоявшая на валунах. Выбеленная снаружи ветрами и временем, внутри была закопчена от плохой тяги печи, возраст которой был не моложе старика Вянемейнена. Чтобы не было жарко спать, решили готовить еду на костре. Мы варили уху, пекли картошку, пили чай – и аппетит был «зверский». В августе вечера уже были темные, и костер только подчеркивал мрак ночи. Рядом с избой стояли две старые сосны. Ветви сплелись между собой и при ветре издавали страшный скрип, будто крик большой птицы, как, наверное, кричал старый попугай Флинт на плече у одноногого Сильвера. Я сидел на валуне, вздрагивая от криков Флинта и наблюдал за прибоем. Волны с шумом набегали на камни, лениво отползали, вновь атаковали берег, и эта монотонность завораживала меня. Такого на речке не увидишь. Наверное, в тот вечер я был счастлив!

Если бы, если бы! Если бы можно было повернуть время вспять! Мы бы с братом Юрой усадили бы старенького папу в его же старенькую «Чайку», прошли бы по старым знакомым местам, ловили бы окушков, пекли бы картошку и, (самое главное!) говорили бы и говорили. Говорили бы обо всем, о чем не договорили при этой жизни! Спасибо тебе, ПАПА! Помним и любим!

 Начальная школа в Кивиярви. Здесь отец закончил 4 класса перед продолжением учёбы в Ухте

Годы учёбы в Ухте (1938-1940 гг.). Отец в первом ряду, третий слева. В этом же ряду, пятая слева-тётя Лежоева Анна Фёдоровна. Именно она в 1940 году после окончания школы отвела моего отца на работу в Ухтинскую метеостанцию

1940 год. Коллектив метеостанции. Первый справа мой отец-ученик метеоролога

Военные годы. Отец справа. 1942-1947 гг.

1947 год. Вновь на любимой работе

1960-е годы. Коллектив Калевальской метеостанции. В первом ряду  слева: Силкина Т.С.; Лежоев А.Н.; Хауринен К.И. Во втором ряду слева: Пеклина С.В.; Синяева Р.Е.; Вязнова Г.Д.; Карбасникова В.И.; Немытченко Т.М.

Конец 50-х годов. Отец и его гордость – моторка «Чайка». Уровень воды уже поднялся на метр. 

В 1964 г. нам придётся разобрать дом и переехать на ул. Ленина

LamminpohjanPikkuSanteri

Ура! Мы поехали на рыбалку! Слева видна высокая осина, там был наш дом.

Ещё левее виден интернат

Начало 2000 гг. Таким он нам запомнился